Сны о Ехо.
Сон Первый.
Автор: Анексанемун
Жанр: сказка сна
Райтинг: PG
Права:
Все не мое…
Ну, кроме нее…
Хотя и она не моя
Она их, наша, твоя
*
Чужая одна,
Средь бела дня.
Плохая погода
И снова история…
Ну, кроме нее…
Хотя и она не моя
Она их, наша, твоя
*
Чужая одна,
Средь бела дня.
Плохая погода
И снова история…
Предупреждения: Ничего не могу с собой поделать, это все это мне приснилось. И сниться до сих пор.
Саммари: Кто-то кого-то придумывает. Кто-то кем-то становится. Кто-то что-то теряет и обретает не желая находить. Все так как было и все же иначе. Ведь это просто сон.
Пролог
"Если бы это было так, это бы еще ничего, а если бы ничего, оно бы так и было, но так как это не так, так оно и не этак! Такова логика вещей!"
Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес
Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес
Ветер мягко шелестит путаясь в зелени вековых деревьев, небольшая полянка почти не видна за стеной серого цвета, которую оставляет за собой дождь. Слабые потоки раскачивают небольшие качели. Таких качелей тут раньше не было: они появились недавно и ему трудно понять, почему они тут: он никогда не знал таких странных вещей. Два деревянных бревна, покрытые сизой, облупившейся краской, немного стонут от старости и ощущения ненужности, вкопанные в рыхлую серовато-алую землю на одну лишь четверть. На них висят качельки такой смешной конструкции: алое основание, истертые веревки с четырех углов уносятся ввысь к перекладине по пути переплетая еще и четыре, бывших кода-то зелеными, поручня, что, видимо, не дают падать своему владельцу. Их, наверное, можно поднять и сесть, потом, раскачаться и… Он никогда не проверял, опасаясь, что прежде всего, просто не поместиться в них, а потом… Потом ведь, это не его вещь. Он нутром чуял. Может быть, Франка?
Алохомора!Сейчас он сидит под навесом огромных деревьев, раскинувших свои кроны подобно гривам львов, и дающих тень в жаркие дни, но не защищающих от дождя. Особенного от Сумеречного ливня. От него вообще трудно спастись, а, в особенности здесь, он проникает так глубоко, как будто и не вода вовсе, а сплетение света и тени помноженное на росу. Но он все же дождь, поэтому оставляет мокрые нити, что, кажется, связывают землю и небо крепко накрепко, не давая порваться тонкой связи этих двух несовместимых основ.
Капают капли дождя, стекая по лицу, путаясь в складках одежды и растворяясь. Тихо… очень тихо… Он сидит и что-то пишет не слушающимся пером по мягкому, мокрому пергаменту. Буквы складываются в слова, но они тут же расползаются под напором стихии. Он рвет листки и начинает снова, как проклятье, как труд Данаид, умеривших своих мужей в первую брачную ночь, обреченных наполнять водой бездонную бочку в подземном царстве Аида.
Все, как всегда, но почему-то нет больше радости тех солнечных дней, который, казалось, были так недавно. Время – относительное понятие, оно меняет свой ход так, как нужно в зависимости от ситуации. Для него времени по сути не прошло и десяти лет, но внутри этого места – это вечность. Вечность, которая царапается и кусается, обжигает неровным пламенем и не дает мыслям слиться воедино. Остается ощущение, что он забыл что-то важное. И никак не может вспомнить. Быть может, он забыл частичку себя? Тогда, где он ее оставил?
Он спит. Да, возможно, он просто спит. И во сне ему сниться, что он пишет о том, как сам спит в это мгновение. И сходит с ума… Но на самом деле он развлекается.
Ему скучно.
Трудно скучать вечность, трудно ждать. Китайцы говорят: «Сиди на пороге своего дома и жди, когда мимо пронесут труп врага», а буддисты учат: «Сиди на берегу реки и жди, пока мимо проплывет труп твоего врага». И, конечно, они правы. Кто-нибудь когда-нибудь обязательно протащит тела этих несчастных мимо вас в алфавитном порядке, а может и по старшинству. Самое верное, конечно, не опередить в этом деле врагов… Но, как быть тому, чей враг он сам? Как быть тому, кто осознал, что никто не повинен в его ошибках и проблемах, кроме него самого? Как в таком случае жить?А?
А как в анекдоте про размножение ежей: очень, очень осторожно… Ведь, принимая данность собственной натуры, мы рискуем либо получить твердую землю под ногами, либо просто сойти с ума. Не каждый из ныне живущих, почивших в прошлом и готовящихся к рождению, не каждый из нас всех готов принять себя самого таким как он есть. Обычно, мы носим маски. Маски и нарядные одежды. Маски закрывают пустоту лиц, одежды скрывают страх души.
И только очень немногие готовы облачиться в черное и дать дождю очистить себя от лишнего грима, а потом сидеть… Сидеть и писать о том, чего возможно, и не было.
А, может того, чему суждено случиться…
И пройдет еще одно утро…
1 Глава. Воз-дух Вершителя.
"Начни с начала, - важно ответил Король, -- продолжай, пока не дойдешь до конца. Как дойдешь -кончай!"
Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес
Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес
«Еще одно утро Тихого Города. Не такое уж плохое, если честно: он, как и раньше, влюблен в меня чистой, собственнической любовью. А я в нем уже путаюсь, пугаюсь, брожу, забываюсь… И остались у меня лишь сказки… Того, к чему мне теперь не прикоснуться. Того, чего больше не увидеть. Можно лишь только на короткое время поймать тень в шаги недолгих встреч с прошлым, с теми, кто приходит напомнить мне о том, что я был когда-то… И сказать мне, что я есть и сейчас. А что еще говорить, если больше ничего нет…»
Комкаю салфетку и сжигаю на фиг. Закуриваю, глаза болят… невыносимо.. С чего бы… И почему я опять в этом чертовом саду?! С этими апокалипсическими качелями и клумбой ужасно безвкусных по цвету хризантем, на сколько я могу судить. Надо найти Франка, Тришу… Что делать и как быть, эти вопросы давно уже были не главными, скорее всего, их вообще не было этих вопросов, как и ответов. Только воспоминания. Разные…
Помню я все, по-настоящему, как в тумане, бликами… Сначала все было плохо, потом хорошо, потом еще хуже. А потом прилетела Меламори. И я обрадовался, потому что вспомнил ее лицо, которое уже начал забывать Но не смог сказать ей, что вместе с лицом забыл и частичку ее души, что связывала нас воедино, и которую даже сейчас не могу припомнить Еще обидеться, а я ведь совсем не то имею ввиду…
Потом они приходили все, по очереди, и рассказывали сказки. А я уже ничего не хотел и никуда не хотел. Только слушать и чувствовать, что теперь сам себе хозяин, а они часть моей прошлой жизни. Это было очень странное чувство, не знакомое «симпатяге Максу».
Но, как говорят мои соотечественники, от судьбы не уйдешь, если ушёл – не судьба.
Я мог вернуться в Ехо. Сначала мог, а потом не захотел. Испугался… Нет, не так. Вырос из штанишек, наверное. «Ну, что я буду теперь там делать, когда не умею восторгаться, как раньше, пугаться, как бывало и страдать, как хотелось?» уговаривал я сам себя. И сам себе верил. А еще ночами напролет твердил, что там нет больше места для меня. Смешной и глупый Вершитель, решил, что сделать вид, что не обижен, а просто сам потерял интерес, будет проще. Конечно, можно сказать ребятам из песочницы, которые прогудели тебе: «Уходи, противный», что ты не к ним шел и, вообще, ты такой весь самый-самый, а они все тебе, как до той звезды. Можно. И их обмануть даже можно, заставив поверить в свою сказку, и даже заставить тем самым играть с собой. Но… Себя не обманешь, свою обиду не скроешь. И даже, если будешь прятать ее ростки долгое время в самую глубину души, они все равно прорастут глубже и сильнее и, уже тогда вся жизнь, вся последующая жизнь будет лишь средством доказать себе и миру, что это не тебя обидели, а ты обидел. Глупая игра, если честно, но абсолютно в человеческом духе.
***
Сегодня мне снились сны… Не сны… Отрывки нашего с Джуффином разговора. Последнего. Да, именно того разговора, когда он запер меня в это пустое место, наполненное чужими похищенными мечтами. А не того, когда одев маску доброго дяди он пришел навестить подопытную крысу некоторое время назад. Да, я знаю, что несправедлив к нему. Но это ничего, в сущности не меняет. Уж таков я есть, злой и маленький Вершитель.
«Думаю, тебе лучше знать всю правду. Твое место — здесь, в Тихом Городе. С самого начала. Для этого, собственно, ты и появился на свет.»
Сейчас уже приходит не злость, а понимание того, что никто не мог за меня решать, и я сам не мог за себя решать. Куда приходить или не приходить. Что делать и чьей судьбой быть. И где мое место. Я появился на свет, чтоб пойти на откормку этому вечно голодному, прожорливому Городу?! Что за глупость! Так не бывает! И так, наверное, говорят гуси, загнанные в ящики, чтобы вырастить из них будущее фуагра. И так говорят коровы, из которых сделают мраморную говядину и подадут вам с легким брусничным соусом. И так говорю я… Потому что очень трудно осознавать себя чем-то заранее приготовленным для чьей-то еды. Пусть и в образном смысле.
«У них тогда была теория — дескать, спасти Мир можно только руками тех, кому предстоит жить незадолго до конца»
Вот теории всегда у них есть, а вот рук не хватает. И, вообще, чьими руками спасать-то? Теми, кто будет жить после или теми, кто – до? Глупости, опять глупости. Ну, вот, вроде избавили опять этот грешный Мир от крайней степени конца. А сил вернуться туда нет. Нет, не верно, самое смешное, что, просто нет сил простить Джуффина. Нет, не верно: нет сил простить его до конца… Хотя и ежу, и гаражу, и мне понятно, что сэр Халли – такая же пешка в руках Судьбы на пару с Мирозданьем, и выбора особого у него нет. Просто, он научится принимать свою дорогу и извлекать из нее пользу. Поэтому-то я и не могу его простить: за то, что он умеет приспосабливаться к любым условиям, в отличие от меня.
«Для того чтобы обреченный Мир выжил, необходимо, чтобы все помыслы Вершителя были сосредоточены на этом желании. Вершитель должен просыпаться с одной-единственной мыслью: «Я хочу, чтобы Мир существовал» — и засыпать с нею же, не пренебрегая, впрочем, обязанностью желать этого и во сне.»
Я сейчас только одного хочу, чтоб он рухнул. Ко всем чертям, к Темным Магистрам!? Все эти слова, эти пафосные бредни, все это просто сводит с ума. Я уже много лет просыпаюсь только с одни желанием: стать снова собой. Я ведь возможность защитить Мир придумал, а своей жизни так и не нашел. Новорожденный Мир не так уж и плох… Но он не вернет мне себя, в Ехо заперта та часть моей души, что отвечает за сердце.
«Сейчас вы скажете, что в договоре с Мёнином был еще один немаловажный пункт: вы обязались прислать ему сменщика, правильно? И для этой роли выбрали меня.»
«Я не подбирал тебя ни на каких помойках, я тебя выдумал.»
Это самое…неприятное? Неверное? Плохое? Я уже говорил… Необъяснимая ненависть одной большой волной накрывает меня, когда я вспоминаю эти строки. Нельзя выдумывать людей! Даже если они сами того хотят… И потом, докажи мне, что я этого хотел. Черта с два!? Я бы сам никогда бы не придумал никого… Даже представить себе, что сейчас произнесу: «Хочу, чтобы тут появился человек, который в данный момент думает о Ехо и который может мне помочь!» страшно. Не то, чтобы говорить вслух…
«Больше всего на свете ты хотел стать незаменимым. Всемогущим. Тем, от кого все зависит, тем, без кого все пропадут.»
Да, в этом есть смысл. И это моя самая гнусная, самая страшная ошибка. И теперь я такой для целого мира. Нет… Сам себя задурил голову: Мир способен жить без меня. Экран не гаснет, когда кто-то уходит, он продолжает показывать один и тот же фильм нашей или чужой жизни. Значит, мир может жить без меня… Значит, опять не сбылось мое желание. И придется искать новый выход… Или, быть может, это желание никогда не было моим? Он, верно, было навязано кем-то извне? Иначе, я был бы счастлив? Разве не так?
«Вот твое желание и исполнилось. Рано или поздно, так или иначе, и не говори, что тебя не предупреждали.»
И сейчас я снова пожелаю. Вернуться в Ехо. Вернуться в себя. И лучше чтоб уж рано. Поздно мы уже пробовали, выходило как то не очень. Рано и сейчас. Прямо сейчас. Не мог я больше слушать сказок! И видеть Сумеречные пейзажи этого до отвращения прекрасного места. Простите, Триша и Франк, но это становится невыносимой пыткой: жить в идеальном мире, не способным ни к чему большему, чем держать этот мир на плечах. Мне не хватает воздуха.
«Я все понял. Могу дать вам торжественную клятву, что никогда не вернусь в Ехо.»
Я пробовал возвращаться, но Мир не принял меня. Он тоже обижен за то, что когда был нужен я ушел. На то, что я мог разрушить его лишь совей мыслью. За то, что лез в его самые сокровенные тайны. За то, что бессовестно влиял на жизни, живущих в нем, ничего не принимая в ответ на это дар. Но больше всего он обижен на то, что я ушел. И не попрощался.
Но я обещаю… Обещаю исправится.